|
«Архитектурное наследие Лужкова» или почему мы никак не разучимся бороться с прошлым.
Один непопулярный ныне сатирик как-то высказал мысль о том, что мы страна с непредсказуемым прошлым. Можно ещё добавить, что мы страна с непредсказуемым архитектурным настоящим. Полем особенно бурных архитектурных экспериментов на все времена оставалась многострадальная Москва. Причём с древнейших времён неизменным оставалось только одно - хаотичность и эклектичность архитектуры города. Заботой владык допетровских времён являлся в основном Кремль, патриархию и, в частности, московскую митрополию интересовали культовые сооружения, бояр и дворян – собственные усадьбы. Всё остальное образовывалось и застраивалось более или менее стихийно, и власть интересовало мало. Петра Первого с точки зрения архитектуры Москва же не интересовала вовсе. Даже к Кремлю – резиденции великих князей и царей он относился более чем равнодушно, чтобы не сказать с отвращением, особенно если учесть, что его там пару раз чуть не растерзали. Поэтому он предпочёл податься в куда более спокойную Ингерманландию, где его не терзал никто, а сам он там вполне успешно терзал шведов. Там же построил своё детище – Санкт-Петербург, заботился о нём вполне по-отцовски и относился к нему не в пример нежнее чем к мачехе-Москве. Москва же для Петра так и осталась символом косности и мракобесия, регресса и застоя, дремучих боярских бород и столь же дремучих умов.
Впрочем, на отсутствии единого архитектурного стиля сказался ещё и чисто утилитарный момент. Конечно нас восхищают древние соборы Парижа и Праги, впечатляют небоскрёбы Нью-Йорка. Но в лесистой и болотистой местности, где к тому же нет камня ничего подобного построить было просто невозможно. Так что процветало в основном деревянное зодчество, которое куда больше чем камень подвержено разрушительному воздействию огня и времени. Большим успехом в свое время пользовался известняк, а позднее кирпич, но строительство здания из этих материалов обходилось куда дороже чем из дерева. Что же касается небоскрёбов Нью-Йорка, стоящего на гранитном щите то о них нам на наших известняках и болотах и мечтать не приходилось. Приведу два примера. Знаменитые сталинские высотки – до недавнего времени самые высокие здания Москвы. Достаточно посмотреть площадь основания каждой из них, чтобы понять какова была опасность их проседания. Второй, менее известный, пример. Во время реконструкции здания МХАТа в 80-е годы там создавали новейшую систему управления трансформируемым планшетом сцены. В результате образовался трюм глубиной 11 метров и количеством железа весом чуть ли не в тысячу тонн. И всё это конструировалось на весьма ограниченном пространстве – примерно в 500 квадратных метров. Так вот чтобы земля выдержала такую махину – под здание – (тоже по какой-то новейшей тогда технологии) залили мощную стеклянную подушку. Так что строительство в Москве – тема вообще очень сложная.
Что же касается «символичности», то сейчас очень много говорят о «символах Лужкова». На мой взгляд даже чересчур много. Потому что, опять же, на мой взгляд, символами Москвы были и остаются Кремль и Большой театр. Всё остальное можно называть скорее наслоениями (или, если уж очень хочется – символами) тех иных эпох, почти каждая из которых так или иначе уничтожала предыдущую, (особенно это относится к сталинскому времени) нежели «символами Москвы» в целом. После постройки Храма Христа Спасителя, просвещённая часть населения, особенно люди искусства относились к нему (с архитектурной точки зрения) более чем скептически, считая его архитектурным монстром, изуродовавшим Москву. В моём детском восприятии, например, самыми уродливыми зданиями были гостиница «Москва» и здание Госплана СССР (нынешнее здание Государственной Думы), не говоря уже о том, что новое здание Госдумы, построенное позади старого, ныне выпирает из-за него каким-то невероятно уродливым прямоугольником – смотреть тошно. И я уже не говорю о «символах» брежневского времени – бетонных коробках. Продуваемых всеми ветрами, проливаемых до основания всеми дождями и с акустикой дощатого барака. Этими уродцами застроены все микрорайоны брежневского времени - неужели и после этого можно обвинять Лужкова в глобальном уродовании города? Ну построили на Тульской «Ереван Плаза» - действительно не шедевр архитектуры. Ну и что? Он там что, какой то безумно красивый вид загораживает? Или ради него снесли какой-то памятник 18 века? Да ничего подобного. К железному Петру у меня, например, тоже отношение достаточно спокойное. Именно из-за отсутствия в Москве какого бы то ни было архитектурного стиля, который он мог бы вопиюще нарушать. А что касается зданий на Павелецкой, пусть обвинят меня в полном отсутствии вкуса, но они мой глаз радуют куда больше, чем безликая коробка ЦДХ, которую, кстати, столь яростно отстаивали жители района «Якиманка», в срочном порядке объявившие его тоже символом «чего-то»… А отель «Ритц-Карлтон» на Тверской! Неужели можно заявить, что коробка «Интуриста» смотрелась там куда лучше в силу ещё какой-нибудь «символичности»! Мне жалко разрушенный «Интурист» только по одной причине – он загораживал со стороны Манежа уже поминавшегося урода за зданием Государственной Думы. А главное – ради всех строек, Лужков что – вырвал у кого-то изо рта кусок хлеба? Попробуйте оспорить тот факт, что московские пенсионеры живут лучше всех остальных пенсионеров в России. В Москве больницы имеют самое новейшее оборудование. В Москве учителя получают столько, сколько нигде в стране. В Москве процветают театры, подведомственные городу. В Москве не останавливается стройка метрополитена. Не говоря уже о том, что большие стройки дают большое количество рабочих мест. И всё это при том, что Москва является одним из наименее дотируемых федеральным правительством регионов. Ниже её в рейтинге из 87 (на 2006 год) субъектов Российской Федерации стоят только четыре богатых нефтяных региона. Так вот в том же 2006 году дотации федерального бюджета столице составили 2,39% регионального бюджета против 10% - Московской области, 15 с лишним – Татарстану и почти 90% – Ингушетии.
Но в заключение хотелось бы всё-таки вернуться к Москве архитектурной.
До революции Москва – город сонных консерваторов с куполами многочисленных церквей, купеческими домиками Замоскворечья, дворянскими усадьбами и трущобами Хитровки. После революции – город, где сначала тяжеловесный и монументальный сталинский ампир соседствовал с бараками и теми же трущобами, затем постепенно обезличивающийся в силу необходимости решения жилищной проблемы – исчезали бараки – возникали коробки, в 90-е – город стихийного строительства и разрушения, когда за деньги можно было разрушить почти всё что угодно, и всё что угодно – с любыми нарушениями – построить. И наконец, в 2000-е город архитектурных изысков Лужкова, которые трудно отнести к какому-то единому стилю. Но для Москвы – это нормально. Потому что Москва изначально – это город многослойной эклектики. Москва – жертва многочисленных бед, разрушений, пожаров, политических и социальных потрясений. Москва – поле для самоутверждения экспериментаторов всех политических режимов. В этом смысле, можно даже сказать, что Москва – город огромного количества символов и я, например, не вижу, чем «символы Лужкова» хуже чем «символы Сталина» или «символы Брежнева».
Так что в силу всего вышесказанного, давайте уже наконец перестанем обвинять Лужкова в каком-то тотальном уродовании Москвы. Нельзя изуродовать то, что никогда не было красивым. Нельзя нарушить стиль там, где его не было изначально. Да претензий к Лужкову за 18 лет накопилось надо думать изрядно, но построенные под его патронажем здания, якобы уродующие Москву – это на самом деле – наименьшая из них. Но именно эта тема, по какой-то странной причине является наиболее популярной на просторах Рунета. Может потому, что другие темы мелковаты, да и доказывать их замучаешься (те, кто сумел посмотреть «Русский ад» Караулова, уже понял какими «незыблемыми доказательствами» на деле оказавшимися полной липой, подкрепляли свои россказни создатели сляпанного на коленке НТВшного фильма «Дело в кепке»). А тут вроде и доказательств не требуется и всё на виду. И честно говоря всё это очень напоминает известную притчу о том, что мёртвого льва может пинать даже осёл.
Елена Гаврилина.
|
Вход
FAQ
Поиск
