«Слова
у нас
до важного самого
в привычку входят,
ветшают как платья.
Хочу
сиять
заставить заново
величественнейшее
слово…»
В.В. Маяковский «В.И. Ленин»
I
Демократия настолько привычное, расхожее и широко употребимое понятие, что мы, не задумываясь, полагаем, что оно нам ясно само по себе. Да и не только нам самим, а и всем людям вокруг. Ну, по крайней мере, людям свободным, «людям доброй воли». Интересоваться о том, какая она – демократия, это как вопрошать о том, какое оно – солнце? Пустое дело. Посмотри сам. Конечно, можно спорить о формах демократии, о конкретной реализации демократии в отдельно взятой стране, об эволюции демократии, об её истории и т.п. Но что такое есть демократия, кажется ясным как день.
Да и странно было бы, если как-то сложилось всё иначе. Ведь такой форме государственного управления, как демократия уже не одна тысяча лет. Более того, сегодня стало общим местом утверждение о безусловной прогрессивности демократии, как форме государственного управления, в сравнении с прочими, о том, что демократия есть магистральный путь человечества, на котором и реализуются, в конечном итоге, все мечты оного о свободе и процветании.
И на «благолепном» этом фоне, правящие группы стран в которых, как они полагают имеется настоящая «нормальная демократия», начинают усиленно учить другие страны, в которых, как кажется, отсутствует настоящая демократия, как оную там учредить. Правда порою «учёба» происходит весьма кроваво, учиться хотят далеко не все, да и результаты вельми спорные. Но сам посыл, сам порыв к свету демократии представляется миру совершенно верным. Надо лишь слегка, кое-где поправить, подрихтовать и надавить…
Но вот что интересно. Есть регионы и огромные, где демократия, как форма правления, за всю историю так ни разу и не наблюдалась. Однако есть другие регионы, где она нет-нет, да и появляется на свет и существует достаточно длительное время. Потом уходила со сцены исторической. Однако, спустя столетия, а то и тысячелетия возникала вновь.
II
Давайте же попробуем порассуждать о демократии и поглядим, куда оно нас заведёт.
Начнём с определений. Просто договоримся, в самом общем виде, что мы будем понимать под «демократией» – политический режим в государстве характеризующийся, по крайней мере тем, что народ в нём является единственным легитимным источником власти. Отсюда вытекают и другие, близкие к этому определения демократии, в рассматриваемом нами ключе. Как-то: демократия это режим, при котором граждане сами выбирают себе тех, кто будет ими руководить, как руководить и сколько или демократия это самоуправляющееся общество и т.д.
Однако вопрос – кто такой этот народ, который самоуправляется? Ответ, впрочем, кажется понятным сам по себе. Поскольку демократия есть политический режим государства, то под народом, во всех таких определениях, подразумеваются граждане этого самого государства. По-иному демократию можно определить, как политический режим государства, в котором единственным источником власти являются граждане этого государства. Т.е. те люди, которые, на основании определённых правовых или традиционных форм цензуры, признаются государством его гражданами. Это и понятно, ибо государство есть некое сообщество отличное от других таких же сообществ, отнесённых к той же категории. А коли это отличное сообщество, то человеку необходимо иметь некоторые признаки, чтобы быть причисленным именно к нему, т.е. быть гражданином этого государства, а не другого.
Подчеркнём: не все проживающие на территории контролируемой государством, а только граждане оного, могут участвовать в установлении конкретного характера управления, выбирать начальствующих и судящих. Это началось ещё, в историческое время, с древнегреческих городов-государств, в которых рабы полностью изымались из числа граждан. Имелись там и имущественные, возрастные и половые цензы. В наше время аналогичную картину демократической сегрегации демонстрируют нам Прибалтийские страны, которые будучи полноправными челнами ЕС, имеют сотни тысяч постоянно проживающих и родившихся на их территории жителей каковым отказано в праве гражданства по национальному признаку.
Однако установления и правила проживания, принятые вами как гражданином, относятся ко всем проживающим на территории государства, вне зависимости от гражданства. Более того, вы, как гражданин, можете жить и давно заграницей, по сути, не иметь к государству никакого отношения кроме паспорта, а иной уже десятилетия находиться на территории государства и трудиться здесь, при всём при том, именно вы будете определяять для этого «временно проживающего» правила его проживания. И такое положение есть всеобщее, всегдашнее и на сегодняшний день никем не оспариваемое.
Почему так? Зачем не определить, как допущенных до голосования, всех проживающих в данный момент на данной территории, а в следующий момент других? Это логично и демократично. Для чего это явно не демократическое ограничение – требование наличия гражданства для участия в выборах и недостаточности для этого просто самого факта нахождения на территории государства?
Но здесь не просто историческая странность, отживающая век несуразность или дань «традиции омертвелой». Дело в том, что вопрос о власти, а именно этот вопрос решают граждане, приходя или не приходя на демократические выборы, есть вопрос о распределении ресурсов, контролируемых обществом, через государство. А общая и неотъемлемая характеристика всех ресурсов есть их ограниченность (в противном случае не было бы необходимости в перераспределении и власти). Эта ограниченность принципиально не устранима и проистекает уже из того факта, что сам век человека на Земле ограничен. Человек смертен и с этим ничего поделать нельзя.
Итак, любая форма политического режима, есть способ определения круга лиц допущенных до распределения, а значит и владения, ресурсами. Отнесение государства к демократии должно говорить о том, что к распределению и владению допущены все граждане данного государства. Как в случае аристократического политического режима – это семейства, признающиеся аристократическими. И демократия, в современном мире, пропагандируется как наиболее совершенная форма политического устройства именно на том основании, что она якобы максимизирует количество лиц участвующих в распределении ресурсов. Что предполагает их более справедливое и, как думают многие, более равномерное распределение.
Тут возникает другая проблема. Мы расширили количество лиц, кто допущен до дележа ресурсов, но мы не расширили количество ресурсов! Т.е. конечно, таким образом, теоретически получаем более однородное распределение богатства. Мы вроде теперь упраздняем нищих и совершенно обездоленных. Но, поскольку объём ресурсов таки остался прежним, а голоса в распределении получили гораздо большее количество жаждущих, то одновременно встаёт вопрос об ограничении потребления каждым. Хотя бы с целью избежать коллапса экономики и наступления голода. Ранее распоряжение ресурсами концентрировалось лишь в верхней небольшой страте владеющих, теперь, при широкой демократии, это право распространяется на большую часть населения. В пределе на всё. У всех теперь есть право есть-пить как «власть имеющие». Но где взять столько хорошего вина и даже просто обычной еды? Чтобы от живота. Вдосталь. А социальные услуги государства? Пенсионное и медицинское обеспечение? Кто будет прислуживать каждому? Кто вывозить «золото»? Кто охранять покой граждан?
Но и более того, есть ресурсы объём которых настолько мал, что никак не может удовлетворить даже весьма скромные запросы всех граждан. Ну, те же алмазы. Или дорогие автомобили. Хорошие и большие квартиры. Дома в курортной местности. Роскошные наряды. «Севрюга с хреном…» Даже свободное время и то является дефицитным, сиречь ограниченным ресурсом. Кто-то должен работать и создавать то, что все хотят потреблять. Как быть? Как распределить? Понимая проблему, коммунизм, для своего явления в натуре, непременно требовал перевоспитание человека. Создание новой личности, главным мотивом жизни которой, доминантой и интересом было бы не потребление, а производительный труд. Личность которая, сверх того, была бы способна на добровольное, но более точно – свободное, осмысленное и осознаваемое ею самоограничение в потреблении.
Однако если даже забыть вообще о драгоценностях, духах и хамонах, то и с обычным молоком и хлебом не всё так просто. Бертран де Жювенель, в середине прошлого века, на примере статистики Великобритании показал, что если у богатых всё отобрать и распределить эти средства среди неимущих, то выйдет, что уровень доходов каждого британца лишь в два раза превысит уровень необлагаемого налогами минимума! Тогда как в обществе было распространено мнение, по которому достойная жизнь человека начинается от дохода в четыре раза большего минимального необлагаемого. По сути, просто перераспределение, вело (с точки зрения тогдашнего общества) ко всеобщей бедности и никого не удовлетворяло.
Произведём прикидочный подобный подсчёт для России, ориентируясь на данные Росстата (2014 года). Жителей РФ, относящихся к «самой верхней» страте и имеющих ежемесячный подушевой доход свыше 50 000 рублей, у нас 12.5% или чуть больше 18,25 млн. человек. Они купно зарабатывают 1,458 трлн. рублей в месяц. Если теперь изъять, к примеру налогами, всё что они зарабатывают сверху среднедушевого дохода (27 754 рубля), то для распределения между остальным населением останется 951 млрд. рублей или 7 444 рубля на нос. Это если поровну. Как-то маловато будет и не решает проблемы беднейших слоёв населения. Вы не находите?
Если же задаться целью уровнять всех вообще, то необходимо будет через налоги отобрать деньги у тех «богачей» кто имеет среднедушевой доход более 30 000 рублей и распределить «вырученные средства» среди остальных, обратно пропорционально сегодняшним их доходам. Иначе равенства не выйдет никак. В результате мы установим планку всеобщих доходов на уровне около 25 000 рублей на душу в месяц. Однако и это, как видим, не верх мечтаний!
Заметьте, отбирать мы будем не столько у толстосумов, сколько у простых, прилично зарабатывающих граждан, которые составят 40% населения или 58,5 млн. человек. Таким образом, мы отнюдь не достигнем того эффекта благополучного сытого равенства, на какое все рассчитываем нонче. Впрочем, и того, на которое рассчитывали в момент упразднения нами СССР, тоже.
Любопытно, что согласно опросу «Ромира» в 2014 году нормальный доход семьи из 3-х человек должен составлять, по мнению граждан РФ, в среднем 78 500 рублей или чуть больше 26 000 рублей. Да важно: на меньшее согласны лишь 7 % опрошенных, но живут так 60%. Похоже придётся таки браться за дело настоящим коммунистам-большевикам. Огромный ресурс имеют! Почему сегодня не пользуют? Не настоящие коммунисты?
Из предшествующих рассуждений сделаем первый вывод относительно демократии: демократия равномерного распределения ресурсов, которая возникает естественным путём при допуске всех к участию в распределении, при отсутствии дополнительных условий, неизбежно приводит нас к «демократии бедности» (демократии первого типа). Именно такова она была везде, начиная с Лакедемона, христианских республик и кончая социалистическими странами в ХХ-ом веке. И сегодня она продолжает оставаться такой в КНДР и на Кубе. Конечно тут бедность условная (смотрите предшествующие расчёты). Это не нищета. Но такая неудовлетворённость населения уровнем жизни в СССР, относительно представления людей о том, каким доход должен быть, и явилась важнейшим фактором падения сего великого государства. Именно мечта о «о кисельных берегах на молочных реках» и содвигает народ на революции.
Нам тут «путеводной звездой» сияет Евромайдан. На Украине население, увлечённое фантазиями о наступающем назавтра после Евроинтеграции «рае», в демократическом либеральном угаре учинило революцию. Народ, что твоё дитя: не купил жвачки – в слёзы, отобрал консоль от компьютерной игры – истерика и агрессия. Это если он предоставлен сам себе.
Заметим попутно, что институт гражданства дополнительно существенно урезает круг лиц, между которыми перераспределяются ресурсы. Например, пенсии или медицинская страховка. Потому ЕС так нервно и недемократично реагирует на приток мигрантов из Африки и всеми силами ограничивает его. США, Израиль и некоторые страны Евросоюза даже выстраивают вдоль своих границ настоящие «китайские» стены, «трояновы и адриановы валы», с целью предотвратить вторжение на свою территорию желающих поучаствовать в делёжке общественного богатства.
III
Итак «демократия бедности» (http://cyberleninka.ru/article/n/resursy-i-demokratiya) есть демократия перераспределения контролируемых государством ресурсов. Своего собственного «пирога». И никакой другой она быть не может. И тут не важен строй. Мы видим, что и Великобритания, и СССР, и Лакедемон одинаково вынуждены были, в теории (как Великобритания) и на практике (как социалистические страны) ограничивать и регулировать потребление для контроля доступа к ресурсам со стороны граждан.
Но приглядевшись к классическим современным демократиям, например США и Великобритании, мы обнаружим, что там нет никакого особого материального равенства, а перераспределение ресурсов от богатых к бедным минимизировано и относится только к крайним случаям жизненных обстоятельств: безработица, потеря кормильца, инвалидность. Что было всегда и ранее, при других, недемократических политических строях. Однако уровень жизни в США, даже «идеологами» СССР признавался более высоким. Там было лучшее обеспечение среднестатистического гражданина бытовой техникой, автомобилями, жильём, одеждой и т.д. Мы не обсуждаем некоторые особенности конкретных исторических обстоятельств жизни этих государств, например того, что в течение первой половины ХХ-го века материальные и людские ресурсы Российской Империи подверглась дважды чудовищному опустошению, тогда как в США ничего подобного не было. Но имеются более чистые примеры: ФРГ и ГДР, КНДР и Южная Корея.
Таким образом, вопрос действительно существует: чем обеспечен более высокий уровень жизни стран, не практикующих широкое перераспределение ресурсов внутри общества, в сравнении с теми, что практикует? Иначе, мы видим, что «демократия бедности» не единственный путь демократии. Но и более того, существуют же такие страны как Швеция, Норвегия, Финляндия, Дания, которые имеют сравнительно высокий уровень перераспределения и зажиточное население. Есть даже такое понятие как «скандинавский социализм».
Ответ на данный вопрос дадут нам два наблюдения.
Первое. «Демократии бедности» есть достаточно замкнутые образования, рассчитывающие почти исключительно на внутренние ресурсы и слабо представленные на мировом рынке, что товаров, что услуг, что капитала, что инвестиций. «Демократии богатства» (демократии второго типа), напротив очень широко используют торговлю, являются всегда активными рыночными агентами и пропагандистами свободного рыночного обмена.
Второе. «Демократия богатства» вырастает в тех случаях, когда его обществу, в первую очередь за счёт торговли, удаётся обеспечить огромный приток внешних ресурсов внутрь, такой, что он позволяет допустить до распределения последних широкие слои собственного населения.
Последнее мы наблюдали даже у себя в РФ, в период тучных «нулевых», когда огромный поток валюты в страну, вызванный небывало высокой стоимостью на мировых рынках сырья, нашего основного экспортного товара, позволил правящей группе спокойно отделять поступающие доходы и вниз «по пищевой цепочке». Денег было столько, что их не впитал даже продолжавшийся вывоз финансовых ресурсов из страны.
Эта связь «демократии богатства» с притоком ресурсов извне, наблюдается неизменно на протяжении всей истории человечества. Так в Древних Афинах настоящий расцвет демократии (возможность участвовать в перераспределении ресурсов самых широких слоёв населения) начинается лишь с момента получения полисом контроля над ресурсами почти всего Эгейского и Чёрного морей и эксплуатации соседних греческих же городов. В Европе о демократии начали вспоминать со времени получения контроля над торговлей сначала Византийской Империи (итальянскими морскими республиками), затем, после открытия пути в Индию, вытеснения арабских и китайских купцов и упадка, вследствие этого, торговли на «Великом Шёлковом пути», наконец, с получения дармовых ресурсов Американского материка и создания европейцами мировых колониальных империй. Хорошим примером тут будут и города «Ганзейского союза», имевшие возможность, вследствие большого потока денег от монополизированной ими торговли в Северном и Балтийских морях, установить у себя демократию.
В 90-х годах ХХ-го столетия, происходило «освоение» демократиями Запада ресурсов социалистического лагеря, в первую очередь СССР. О какой «демократии богатства» можно говорить, например, у нас РФ, если чистый вывоз капитала из страны в 2014 году составил 72,9 млрд. долларов или более 3,6 триллионов рублей? Доходы бюджета страны в том году – 14,238 триллионов рублей… Т.е. в чистую вывезли заграницу четверть, а, в целом, половину всех доходов государственного бюджета! Это те ресурсы, которые не инвестированы и не потрачены здесь, в России, где они были получены. Это не построенные заводы, дороги, линии электропередач, не финансированная наука, низкий уровень доходов населения, маленькие пенсии, дорогое жильё и еда. Этими ресурсами приросло богатство Запада. Всего же, согласно статистике ЦБ РФ, за период с 1992 по 2014 год вывезено из страны, без возврата, более 750 млрд. долларов (консервативная оценка). В таких условиях разве корректно сопоставлять уровень жизни в РФ и в ЕС? Как можно говорить о социальном государстве, сравнивать размеры пенсий и зарплат? Вопросы риторические.
Таким образом, богатство «демократии богатства» базируется на притоке (читай ограблении, неравномерном обмене) огромного количества ресурсов извне. Без такого притока она быть установлена не может. Нет, для «демократии богатства», ресурсов внутри государства. Хорошим подтверждением этого тезиса является бесконечная свара древнегреческих демократических полисов между собой (к слову о том, что демократии между собой не воюют) за гегемонию на Пелопонесе, за которой следовала и сытая «демократия богатства».
Всякий же раз как иссякал извне приток ресурсов, пир «демократии богатства» заканчивался. Она хирела и либо эволюционировала в монархию через тиранию (пример Древнего Рима наиболее показателен), либо поглощалась более сильными соседями, отнюдь не всегда демократическими. Тут примеров ещё больше: древнегреческие полисы, легко завоёванные Македонским царством и быстро променявшим свою демократическую «свободу» на монархическое «рабство», итальянские города-республики выродившиеся в ничтожные городишки (как Амальфи, Анкона или Гаэта), ганзейские города, легко ставшие королевскими и имперскими подданными.
Но тут опять у нас выходит затыка. Ведь если наши выводы верны, то в случае постепенного расширения демократии на весь мир, на весь земной шар, как о том печётся Запад, очевидно, что может произойти учреждение только всемирной «демократии бедности». И никакой другой. Если демократии конечно. И чтобы она, демократия, явилась и имела хотя бы ту тень справедливости, что наблюдалась в СССР, то будет потребно и глубокое перераспределение ресурсов, и ограничение индивидуального потребления, и контроль за рождаемостью… Никуда от воспитания личности, в духе умеренности потребления, не деться.
В этом, в манкировании воспитания, собственно и была основная причина знаменитого товарного дефицита в СССР, периода «развитого социализма». Все граждане хотели румынских и польских стенок, венгерских и болгарских консервов, чешских люстр, китайских термосов и полотенец, волжских машин. Денежные доходы населения позволяли, но не было ресурсов. Так чтобы всем и всё. Как хотелось. Возникал дефицит – недостаток товара. Далее, граждане видели и слышали, что в капстарнах напротив, в магазинах товара навалом. Простой обыватель, воображение которого распалялось, в том числе, словами об «удовлетворении всё возрастающих материальных потребностях советского человека» – как основной задачи партии и правительства, несущимися с самых высоких трибун, ничтоже сумняшеся рассуждал так: «Деньги в кармане и на сберегательной книжке имеются. При капитализме есть в магазинах всё. При социализме мало чего. Оно конечно не голодаю и даже сыт, но хочется большего. Вона денег скока у меня есть.» И стал он прислушиваться к диссидентам, к «вражьим голосам», сам размышлять как умел, иронизировать над сутью социализма, говорить о бездельниках в институтах и «номенклатурных спецпайках». О себе же всегда думаешь хорошо, другие виноваты. Подсказать и объяснить что к чему, ему – «дураку», было некому. А тут некоторые трудности в экономике начались… Ну дальше вы всё сами знаете. Ежели забыли, опять обращу ваше внимание на Украину. И ещё на Ливию.
Итак, выходит, что во всемирном масштабе о «демократии богатства» не может быть и речи, т.к. ограблять и непропорционально обмениваться будет не с кем? Ведь станет весь мир един и демократичен. Кого ж обирать?
Впрочем, правовое демократичное государство – «демократия богатства» допускает и некоторые отклонения. В демократиях Древней Греции, США, в английских колониях по всему свету это были рабы. В Европейских колониальных демократических империях это туземцы: индийцы ли, малайцы ли, китайцы ли, население Африки ли. Их бесправие не особенно колебало демократические устои Европы и США, поскольку аборигены, в полном соответствии с законом, не были полноценными гражданами или даже вообще не были гражданами и не имели право на участие в распределении ресурсов этих государств. Что, как мы видели, не только демократично, но и легитимно и законно. Вам же, в конце концов, не приходит в голову учитывать мнение коровы? Вы просто её за кормёжку доите, забирая всё производимое ею: и молоко, и телят, и мясо, и шкуру…
Здесь мы возвращаемся к началу нашего рассуждения о гражданах и не гражданах демократических государств. К вопросу – почему не могут все проживающие на территории контролируемой государством быть его гражданами, если мы учреждаем «демократию богатства»?
По какому пути пойдёт человечество? По пути установления «демократии бедности» и немного с ней социализма с воспитанием граждан в скромности и простоте или по пути «демократии богатства» и сегрегации жителей?
Судя по тому, что во всём мире устанавливается как незыблемый, даже «священный» принцип «неприкосновенности права частной собственности», то по второму. Но об этой коллизии – демократии и абсолютизации права частной собственности, порассуждаем в следующий раз.
