Остроменский М.П.
политический любомудр
Давайте попробуем порассуждать…(IV)
О правах и обязанностях (I)
«Основание и результат, не то же самое что причина и следствие».
М.Хайдеггер
I.
Обозрев, в предыдущей статье, влияние неприкосновенности права частной собственности на демократическое политическое устройство, мы подошли к ещё одному пласту человеческих взаимоотношений. А именно, наличие у личности права, т.е. возможностей требовать от других личностей выполнения или воздержание от выполнения определённых действий, которые те намеревались предпринять или от которых, наоборот, собирались уклониться.
Давайте попробуем порассуждать об этой стороне человеческих общественных взаимоотношений и поглядим, куда это нас заведёт.
Понятие право и всё что с ним связано, имеет смысл только касательно личности. Причём личности внутри социума. Важно, что право обретает смысл в суперпозиции с кем-либо и чем-либо. Из последнего следует, что если что-то у человека есть само по себе, вне зависимости от внешних обстоятельств – то это не может иметь отношение к праву. Таковы, например, свобода воли, разум и т.п.
То, что право не имеет смысла без погруженности человека в общество, кажется понятным без объяснения. Робинзону Крузо, одиноко проживающему на острове до явления ему Пятницы, не с кем было ни делить, ни оспаривать, ни устанавливать границы своих владений или свободы. Ему не было нужды учитывать чьё-либо стороннее мнение. Всё было его, если он до того мог дотянуться и это наименовать своим. А если не мог, то это никак не умаляло его право ни нынешнее, ни будущее, поскольку это «не мог», относилось исключительно с взаимодействию его, как личности-субъекта и объекта – окружающей природы в данную секунду. Его поведение не требовалось регулировать извне. Некому и не для кого. Третьего, опять же субъекта, нигде не просматривалось, а значит, претендентов и контрагентов не имелось. В сиюминутном установлении права не было нужды. Границы его права устанавливались исключительно самим Робинзоном, безотносительно к внешним обстоятельствам и регулировались единственно его волею. У Крузо было лишь две фундаментальные границы – сам остров и предел его земной жизни. Но они правом не регулируются. Они объективная данность.
А вот в отношении утверждения, что право возникает только при наличии личности, могут появиться сомнения. Например, спросят: «А как же право кошки Кегли требовать от нас «Вискаса»? Она хоть и не в социуме, а требует своего. И ещё как!» И в этом случае затруднение кажущееся. «Право» требовать от нас еды со стороны кошки или хомяка, не имманентно этим очаровательным созданиям, оно даровано им самими нами. Мы здесь примеряем на себя амплуа «бога». Дано по нашему произволению. И никак иначе.
Очень глубоко и точно это выразил Антуан де Сент-Экзюпери, в знаменитых словах Лиса из сказки «Маленький принц»: «Ты всегда будешь в ответе за того, кого ты приручил». Т.е. «право» требовать от нас корма или ласки со стороны животных, да даже со стороны «Томагочи», есть следствие нашей доброй воли, мы им это право дали. Мы их так научили. Мы установили с ними длительные взаимоотношения. Мы их «приручили». У них этого права изначально не было. Но и сегодня этим правом они пользуются исключительно по нашей доброй воле и по нашему к ним благорасположению. С нашей стороны отсутствует обязанность их требования удовлетворить. Хотя сейчас, хоть в будущем. Как нет права требовать у стаи воробьев, которым вы сегодня решили покрошить корочку хлебушка, а завтра проходите мимо и не обращаете внимания на их щебет и скаканья вокруг.
Но эти простые размышления позволяют нам подойти ближе к месту занимаемому понятием права в человеческом обществе. Оказывается право можно дать. Но в отличие от животных, не говоря уже о «Тамогочи», у человека как у личности, а значит существа, обладающего свободой воли, есть право и не взять его.
Первичное основание права – есть способность договариваться. Чтобы быть способным договариваться необходимо, обладать разумом. Животные, в отличие от человека, такового не имеют. Как следствие они не способны наладить долгосрочный контакт друг с другом вне инстинкта, не могут договориться. Они каждый за себя. Всегда. Даже в стае, они каждый за себя. Ими движет три силы: инстинкт, голод и страх. Животные, будучи движимые инстинктом, не способны отказаться от того, что ему предлагают: пища, ласка, защита. Дать здесь, по сути, принудить. Воспользоваться «убожеством» неразумного живого существа. Того кто не понимает, что с ним делают и «по-детски» внимает вам. Вспомните, как отрицательно воспринимается обществом насмешка и издевательства над убогими людьми, как искренни, доверчивы и непосредственны дети. Они воспринимают все ваши слова и действия такими, какие они им кажутся, а не такие, какими они есть на самом деле. Они не понимают, что за словами может крыться другой смысл. А коли приручить тоже, что принудить, тем более неразумного, то и ответственность полностью лежит на том кто принуждает. Именно в этом смысле и надо понимать слова Лиса об ответственности приручившего. Принуждаемый же, в этом смысле, за свои поступки не отвечает. Глупо обижаться на топор, не обращая внимания на руку его держащую и на голову эту руку направляющую.
Взрослые люди, обладая разумом, а значит и рассудительностью, могут не взять предлагаемое им право. Отказаться от него. Но если они его берут, т.е. реализуют свою свободную волю, то одновременно с правом у них возникают обязанности и, как следствие, ответственность за исполнение обязанности. На этом, например, строится всё договорное коммерческое право. Иначе, когда я соглашаюсь принять от кого-то даваемое им право пользоваться, по своему усмотрению, его деньгами, то одновременно передаю ему право, требовать от меня эти деньги назад. У заимодавца возникает, в этом случае, обязанность вручить определённую сумму денег, а у заёмщика возникает обязанность вернуть оговоренную сумму назад. При этом оба несут ответственность за претворение своих обязанностей во исполнение прав друг друга.
Но эта взаимосвязь прав и обязанностей более глубока и простирается не только в область нормативного или позитивного права, но и гораздо дальше. На нём строятся взаимоотношение сюзерена и вассала, царя и народа, подчинённого и начальника, офицера и солдата и т.д. (Но, заметим, не матери и ребёнка или влюблённых). Сию связь можно проиллюстрировать примером приводимым этнологом и культурологом Джеймсом Джорджом Фрэзером в его фундаментальном труде «Золотая ветвь». Описывая традиции отдельных племён Верхнего Нила и Центральной Африки, Фрезер отмечал, что местные царьки имели огромную власть над своими подданными, которые безропотно подчинялись прихотям правителей. Однако если последний не мог обеспечить в нужное время дождя или случался массовый падёж скота, то подданные, до той поры тихие и покорные, могли спокойно прийти и убить вождя, ибо то не обеспечил «процветание народа своего». Порою вождь, будучи уже немощен – сам обращался с такой просьбой к подвластным. Веление «власти», подданные чаще всего удовлетворяли.
Подумайте, как было бы замечательно ввести похожую ответственность за результаты решений политиков и в нашем демократическом обществе! Насколько больше было бы порядка в стране и в делах государства.
В приведённом примере наглядно продемонстрирована неразрывность и взаимообусловленность: прав, обязанностей и ответственности. У правителя его право «распоряжаться» подданными напрямую проистекают из обязанностей обеспечить «благоприятные природные условия». Подданные вручают свою жизнь ему добровольно, осмысленно, но не безвозмездно. Обязанности подданных повиноваться вождю связаны с их правом требовать от вождя дождя в своё время. Невыполнение обязанностей управляющим – отсутствие осадков в виде дождя, с неизбежностью влекут за собой упразднение обязанностей со стороны подданных – подчиняться. И даже более того, у них возникает новое право – убить царька, не исполнившего свой долг. Тем самым, ответственностью вождя, читай – его жизнью, гасится долг его перед народом, возникшем вследствие добросовестного исполнение оным своих обязанностей – подчиняться воле правителя. Таким образом, восстанавливается гармония, баланс интересов сторон. Причём с «нулевой суммой».
Т.о. в крайнем случае – с «Тамогочи», у того не возникает никакой обязанности, после дарованного нами ему права «требовать» (сигнализировать) от нас удовлетворения своих «нужд». С другой стороны, в случае взаимодействия двух личностей, права и обязанности неразрывно связаны друг с другом. Они возникают одновременно и не существую друг без друга. Это, по сути, единое право-обязанность, которое фиксируется ответственностью. Здесь основа позитивного права. Здесь корень юриспруденции. Источник такого права – взаимоотношение личностей.
II.
Однако с человеком всё ещё сложнее. Мы часто слышим о т.н. «естественных правах» людей. Они именуются таковыми, поскольку полагается, что проистекают из природы человека как личности и не зависят от его происхождения, социального статуса, возраста и прочее. Они имманентны природе человека как человека. Вне отношения даже социума. Можно сказать вне социологии. Такое право не формируется в процессе законотворчества людей. Более того, оно не формируется даже в процессе их общения. Оно есть часть личности каждого. При любой встречи личностей подразумевается априорное наличие у каждого из них таких прав. Ещё до выяснения кто есть кто. По сути до настоящего акта общения.
Перечень таких прав крайне узок, однако охват ими жизни людей бесконечно широк. Назовём, для конкретизации разговора, некоторые из них. Право на жизнь. Первое, но в действительности не самое важное, впрочем, без оного остальные права как бы теряют смысл. Заметим – это одна из причин неприятия Церковью самоубийства. Право на справедливость. Если сухо и кратко, то оно может быть выражено текстом из эдикта кодифицированного Луцием Юлианом, в начале II века по Р.Х., а именно: «Какие правовые положения кто-либо устанавливает в отношении другого, такие же положения могут быть применены и в отношении его самого». Но справедливость существенно глубже и шире простого юридического его понимания. Даже такого удачного, как приведённое выше. Право на равенство: Данное право говорит о том, что каждый человек имеет одинаковую ценность и невозможно разделить людей по сортам. Право на свободу: Пожалуй, самое глубокое, показательное и несомненное право личности. Оно центр личности. Собственно свобода это обязательный атрибут любой личности и потому отнесение её к правам крайне сомнительно и неоднозначно. Такие её исключительные качества сыграли роковую роль в современной истории, о чём мы поговорим ниже.
Присущность естественного права человеческой личности, обуславливает отсутствие у кого-либо из людей какой-либо обязанности по отношению к другому человеку при реализации последним своего естественного права. Если, по отношению к прирученному животному у вас есть «обязанности», но отсутствуют права, а у того имеются «права», но нет обязанностей. Если в случае обычного позитивного права, имеются у обеих сторон взаимные уравновешивающие друг друга права и обязанности, связанные ответственностью. То, в случае естественного права, у каждого человека есть права, но ни у кого из людей нет обязанностей проистекающих из естественного права в отношении другого.
А что же есть, спросим? Есть такое же право. Иначе, в случае с естественным правом, в отличие от позитивного, право одного человека уравновешивается правом другого человека. Но, подчёркнём ещё раз, не правом-обязанностью одного по отношению к праву-обязанности другого. Следовательно, нет и не может быть тут и ответственности.
Кроме вышеизложенных резонов отсутствия взаимных обязательств, в случае естественных прав, можно указать и тот, что если нет разделения естественных и позитивных прав, у людей наряду с естественными правами должны возникнуть и естественные обязанности. Причём такие, что проистекают, как и права, исключительно из их личности. Но это противоречит самому пониманию личности, как некой явленности обладающей свободой воли, не ограниченной ничем и никем кроме как самой личностью. Но в случае «естественных обязанностей» существовали бы некие установления, не принимаемые на себя личностью добровольно и осознанно, а обязывающие её поступать определенным образом, аналогичным тому, как заставляет действовать животных их инстинкт. Такие «естественные обязанности» полностью упраздняют различие между разумом человека, свободой его воли и способностью воспринимать и анализировать окружающую действительность со стороны животных. Чего мы не наблюдаем.
Итак, имеется принципиальное различие естественных и позитивных прав. Источник позитивных прав – взаимодействие личностей через общество и в обществе. Т.е. тут имеется посредник между людьми, который кодифицирует правила их отношений, права и обязанности сторон. Источник естественного права – свобода воли человеческой личности. Актуализация в мир этого права происходит через прямое взаимодействие двух и более личностей как личностей, без относительно социума, вне необходимости какого-либо посредника. Следовательно, сомнительно какая-либо удовлетворительная возможность узаконивания и регулирования естественных прав со стороны, положим, государства, превышающая констатацию норм, кратко и ёмко выраженных в последних шести словах «десятисловия Моисеева»: почитай отца твоего и мать, не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лги, не возжелай чужого.
Иначе, мы имеем два вида права: право взаимоотношения людей (право-обязанность) и право естественное. Последнее есть право в чистом виде, происходящее от дарованного нам всем, без разбора пола, расы, веры, языка и прочая – разума и свободной воли. Это право первого рода.
Такая глубокая разница естественного и позитивного права (право второго рода) не позволяет последнему каким-то образом регулировать первое. Нельзя в законах внятно прописать ответственность за соблюдение естественных прав. Даже такого как право на жизнь. Недаром лишение этого права всегда оставалось за высшими арбитрами и всегда ставилось под сомнение. Но любопытно, что право на свободу, всегда считалось людьми более важным и глубоким, чем право на жизнь. Отдавать право на свободу за право на жизнь, рассматривалось как свойство раба, тогда как отдать жизнь за свободу, полагалось проявлением истинно человеческого качества. Здесь неявно подразумевается исповедание постулата бессмертия души человеческой, в противном случае такое поведение человека понято быть не может. Современны примитивный гедонизм, идеология потребления и жизни как физического удовольствия покушаясь установления ценности свободы выше ценности земной жизни, низводит человека до уровня животного.
Заметим, что например, у раба (в понимании Древне Греческом и Древне Римском, арабском или европейских работорговцев Нового времени) нет прав, но имеются обязанности. Одновременно нет у раба и личности. Так же как у лошади, вола, овцы или у свиньи. Он вещь. Хотя и говорящая, разумная. Впрочем, условно разумная. Т.о. происходило низведение людей до уровня домашнего скота. У вас нет обязанностей в отношении вола. Вы кормите его не по обязанности, а потому что вам необходимо от него исполнение работ, для ваших надобностей. Также автомобиль, вы заправляете не потому, что он имеет «право на топливо», а потому, что вы желаете использовать его в своих целях, но устройство авто таково, что для производства работы потребен бензин. У объекта собственности нет права, ибо он не личность, ведь личность = свобода воли. Следовательно, личность не может быть собственностью чьей-либо. А у собственности есть только обязанность – удовлетворять права собственника. У неё нет ни свободы ни права.
Тут можно дополнительно указать на широко бытовавшие в Европе и США, ещё в прошлом веке, теории и взгляды об изначальной неполноценности представителей ряда народов, групп этносов и даже рас. Теоретические основы таких подходов к личности были заложены графом Жозефом Артюром де Гобино. Эти взгляды служили основанием для отказа людям, отнесенным к неполноценным этносам, во многих правах, оставляя, однако, обязанности. Т.о. в отношении низшей расы, у представителей высших, нет обязанностей, но они присвоили себе права собственности на них. Точнее право наблюдения и контроля как за неполноценными и неразумными, хотя и где-то людьми.
Т.о. низшие расы считаются не столько рабами, сколько недоразвитыми, наподобие детей. За ними нужен пригляд, воспитание и обучение. В этом и состояло т.н. «бремя белого человека» — «добровольно» взятая на себя обязанность (оттого и «бремя») из жалости и понимания несчастья диких племён, цивилизовывать отсталые народы. Насколько это было возможно, естественно. Для их же блага, конечно.
Но такими же «неразумными» полагался и простой народ представителями политической, социальной и интеллектуальной элиты. И за ним потребен надзор. Его надо кормить байками и давать кушать. Думать ему не надо, да и не способен он.
